ХАДИ АТЛАСИ

<< Start

ПОВТОРНОЕ ЗАВОЕВАНИЕ РУССКИМИ СИБИРИ.

Вражда между Кучумом и Саедеком была на руку Москве. Когда хозяином Искера стал Саедек, иртышские татары были сбиты с толку, не зная, кому служить, с кем идти против захватчиков-русских. Силы народа были распылены, поскольку одни были на стороне Кучума, другие - на стороне Саедека. Отсутствие сплоченности среди татар одинаково вредило и Кучуму, и Саедеку. Враждой двух ханов воспользовались русские, без труда подчинив себе прочие народы^76-1. Саедек, не имея большого опыта и способностей, не сумел воспрепятствовать этому и мешал Кучуму. Отняв у него Искер, он лишил хана надежной опоры. Если бы Искер был в руках Кучума, русские не могли бы чувствовать себя столь уверенно.

Тобольск был построен. В самом сердце татарского ханства выросла русская крепость. Расположившись на месте слияния двух рек, он во всех отношениях выигрывал в сравнении с Искером. Одновременно с городом Чулков построил в нем две церкви. Русское правительство постоянно держало в Тобольске войско, зная, как опасны эти места. Вначале Тобольск подчинялся Тюмени, однако очень скоро (примерно в 1590 году) был объявлен главным сибирским городом.

Хотя Искер был под боком у русских, нигде нет упоминания о том, что Саедек сделал попытку напасть на них. Как Чулков до поры до времени не беспокоил Саедека, так и тот никак не заявлял о себе. Ясно, что отношения между ними должны были измениться. Так оно и получилось.

В 1588 году Саедек в сопровождении казахского султана и Карачи, а также 500 воинов вышел на берег Иртыша на соколиную охоту. Они подошли к самому краю луга, за которым стоял Тобольск. Узнав об этом, Чулков послал к хану человека, чтобы пригласить его с приближенными на обед. Посоветовавшись между собой, те ответили, что примут приглашение, если позовут всех, кто был с ханом. Такой поворот не отвечал планам Чулкова. Он позволил взять с собой сто человек, остальные должны были ждать за воротами города. Саедек согласился. Чулков, замысливший схватить Саедека, готовил ему ловушку, но хан не заподозрил ничего дурного. Встретив гостей у ворот, Чулков велел оставить луки. Саедек с товарищами оказался безоружным. Вскоре подали обед. То ли Саедек не был голоден, то ли не нравилось ему поведение Чулкова, только он не притронулся к еде, сидел в задумчивости. Сами русские много ели и пили за столом. Чулков, глядя на Саедека, спросил: "Что с тобой? Не пьешь и хлеб-соль мою не ешь? Уж не задумал ли ты чего плохого? " Саедек отвечал: "Я ничего плохого не задумал, просто мне не хочется". "А коли не задумал, так докажи - выпей водки! На, пей за здравие",- сказал хозяин и протянул бокал. Саедек, пригубив водки, поперхнулся. Чулков не сводил с него подозрительного взгляда. "На, теперь выпей ты!" - сказал он казахскому султану, протягивая водку. Тот тоже закашлялся. Подошла очередь карачи. Тот видя, что дело принимает плохой оборот и желая разрядить обстановку, с поспешностью глотнул из бокала и тоже закашлялся. Дело было в том, что татары не умели пить, поскольку по закону шариата это было запрещено. Чулков же продолжал играть роль, которую задумал. "Ах, вот как,- закричал он,- вон что вы задумали! Бог сам привел вас ко мне и отдал в руки. Эй, стража! Схватить этих чумазых да связать!" Казаки набросились на татар, связали знатных гостей, а тех, кто не был знатен, порубили. Люди хана, оставшиеся за воротами, услышав крики, вместо того чтобы поспешить на выручку, бросились наутек. Все, кто был в Искере, узнав новость, не мешкая бежали в степи. Так вокруг Тобольска не осталось ни души, кто мог бы угрожать спокойствию города.

Искер с того времени оказался заброшенным. Русские предпочитали более удобный для себя Тобольск, жить в Искере не было необходимости, татары же, естественно, предпочитали быть подальше от этого места.

Держать у себя знатных пленников было не безопасно, поэтому 10 сентября Чулков отправил их в Москву. Все трое были благородного происхождения, а потому их приняли с почетом, царь пожаловал им земли. Известно, что потомки этих людей еще очень долго жили в Москве.

О пленении Саедека и его товарищей летопись, называемая "Строгановской", а вслед за ней и Соловьев, излагают события так, будто бы Саедек собирался хитростью перебить русских. Он якобы напал на Тобольск и был взят в плен^78-1. Все это вымысел. Соловьев часто толкует факты истории так, как ему выгодно, а потому к его словам всегда следует относиться с большой осторожностью, обдумывая, что побудило его на этот раз высказаться подобным образом.

А теперь оставим Саедека и поговорим о делах русских в Сибири.

Тем временем на берегу достаточно глубокой, чтобы передвигаться на лодках, Лозьвы, впадающей в Тавду, поднялся город, названный Лозьвой. Поскольку один из путей в Сибирь лежал по этой реке, то город на этом месте напрашивался сам собой. Однако Лозьва простояла недолго и была заброшена. Она была построена тремя годами позже Тобольска в 1590 году.

В 1590 году в Тобольск прибыл из Москвы новый воевода вместо Чулкова - Владимир Кольцов-Масальский. Это при нем Тобольск вышел из-под контроля Тюмени.

В том же 1590 году хан Кучум решил еще раз попытать счастья и схватиться с русскими. 23 июля он очень близко подступил к Тобольску, однако напасть не решился, лишь ограбил в тех местах татарские деревни, убил многих жителей. Раньше, чем слух о его делах дошел до города, он исчез. Кучум мстил за предательство, за покорность русским. В другой раз он напал на волости Кардак и Сала в верховьях Иртыша, снова учинил грабежи и кровавые расправы. В то время обе эти волости были полностью в подчинении у русских.

Терпеть бесчинства Кучума было нельзя. Через год после этих событий, т.е. 8 июля 1591 года, князь Масальский предпринял поход в степи, чтобы проучить хана. 1 августа они встретились на берегу Ишима, возле небольшого озера Чиль-Куль. Завязалась битва. Русские перестреляли немало людей Кучума и взяли пленных. Среди них был сын хана Абульхаер с двумя женами. Однако самого Кучума схватить не удалось. С богатой добычей Масальский вернулся в Тобольск.

К тому времени все татары и остяки Прииртышья, а также народы, жившие на Тоболе, Тавде, Кунде и Оби, были покорены Россией и платили дань. Глаза русских на Сибирь разгорались день ото дня, они теперь делали все, чтобы как можно скорее освоить новые земли, завлекали в эти края людей из России. Нужны были города, где переселенцы могли бы чувствовать себя в полной безопасности. А потому города росли с необыкновенной быстротой. В 1592 году Российское государство приняло решение строить города Пилим, Березов, Сургут. Упрочив свое господство на Иртыше и его притоках, в 1592 году воевода Тобольска подчинил народы, жившие по Кунде, и обложил данью. Земли по верхним притокам этой реки, а также по реке Пилим, где жили вогулы и остяки, из-за большой их удаленности охватить было трудно. Кроме того, в тех краях жил пилимский князь Абулькарим^79-1, покорение послушных ему народов было делом непростым. Князь Абулькарим, подобно ханам Дакару и Кучуму, совершал набеги на русские земли на Урале. Ему, конечно, и в голову не могла прийти мысль сдаться русским.

5 июля 1592 года царь Федор направил Строгановым грамоту с приказом набрать в своей волости сотню обученных военному делу и умеющих метко стрелять парней и половину из них отправить пермскому воеводе Никите Траханиуту. Остальные 50 человек придержать до получения новой грамоты. По тексту приказа, отданного Петру Горчакову, видно, что Российское государство намерено было разделаться с Абулькаримом. Горчакову, Траханиуту велено было выступить в Сибирь, быть в 1593 году в Лозьве, а после, когда сойдут льды, спустившись вниз по Тавде, срубить город на месте татарского города Табура. Этот татарский город, расположенный в устье Табуры, впадающей в Тавду, находился в 120 километрах от Пилима. Воеводам тотчас по прибытии надлежало отправиться в поход против пилимского князя. Они же приняли решение задержаться в устье Пилима, чтобы в короткий срок построить там город. Траханиут, которому поначалу приказано было действовать заодно с Горчаковым, получил новый приказ - отправиться на Обь и заложить там еще один город. Это был будущий Березов. В том же 1593 году Траханиут приступил к делу. В 1594 году город был построен. Горчаков, прежде чем успел построить Пилим, был заменен Василием Толстым. Пилим не был достроен даже в 1595 году. Одновременно с этими городами был заложен Сургут.

Царь в своем приказе велел Горчакову любыми способами выследить Абулькарима с сыновьями и взять по-хорошему. Самого князя, старшего сына Тагая и еще 5 - 6 знатных вогулов как зачинщиков смуты ждала смертная казнь, младшего сына Таутая надлежало выслать в Тобольск. Если Абулькарим сам не явится к князю с повинной, надо было поймать его и предать указанной мере наказания. Начали, как говорится, за здравие, а кончили за упокой: взять "по-хорошему", а потом казнить.

Историки больше ничего не пишут об участи Абулькарима. Известно лишь, что сын его Таутай и внук Учат в 1598 году томились в московской тюрьме. К 1599 году относится сведение о том, что сын Тагая Александр живет в Москве. Вполне возможно, что Александр - это и есть Учат, получивший новое имя при крещении.

В царской грамоте было приказано сжечь город Абулькарима и Табуру. Это было сделано с целью избавить русских от опасного соседства. С удобных земель татар полагалось сгонять. Из текста приказа становится ясно, что жители Табуры занимались земледелием. Хлебопашцев, что помоложе, вместе с женами и детьми полагалось выгонять за пределы города. Дань с них полагалось брать зерном. Князю Горчакову велено было построить в городе церковь и доставить из Перми попа, а дьякона - из Ростова. Согласно тому же приказу, Горчаков должен был ввести в город Пилим войска - 50 конных казаков и сто человек пехоты. Эти же люди должны были заниматься на царских землях хлебопашеством.

Мы уже сообщали, что Березов и Сургут были заложены в одно время с Пилимом в 1593 году. Теперь мы хотим вернуться к этим городам и кое-что рассказать о них.

Березов, строительство которого было поручено Никифору Траханиуту, стоит на северном берегу Сосьвы, впадающей в Обь в 20 километрах от устья. В давние времена на этом месте было остяцкое селение, называемое Сугмут-Ваш; вогулы звали его Халуш. Поскольку слова "сугмут" и "хал" означают "береза", город получил название Березов. Он расположен в самом центре вогульских и остяцких владений, а потому городу сперва были подчинены все северные вогулы и остяки, вплоть до реки Вем, а после - народы, жившие дальше низовий Иртыша. Первым воеводой Березова был Траханиут. Существует любопытная грамота царя Федора, адресованная этому человеку. Дело было связано с походом, предпринятым против вогулов, селившихся в долине реки Кунда. Возглавлял поход некто Иван Змиев, при нем был остяцкий князь по имени Игече, сын Алача. Разгромив поселения вогулов, они взяли в плен туре Агая, его сына Азыбку, дочь, а также близкого родственника Кусиясакмана. Агай с сыном и Кусиясакманом был отправлен в Москву, а дочь туре отдали Игече. Однако Траханиут забрал девушку у Игече и отдал другим остякам. Игече обратился к царю с просьбой вернуть ему дочь Агая. Федор внял его просьбе и в грамоте, отправленной в августе 1595 года, приказал вернуть женщину. Есть еще несколько грамот, имеющих отношение к городу Березову, но все они непомерно длинны и к нашей теме отношения не имеют.

Сургут находится в северной части Оби, что в 265 километрах от Самарского яма (почтовой станции). В старые времена эти земли принадлежали остяцкому князю по имени Бардак. Имен строителей города история не сохранила. Думаю, это были Михаил Волконский и Михаил Львов. В 1594 году воеводой в Сургуте был Владимир Аничков. Построив города, русские стали поглядывать в сторону верховий Иртыша. Военачальники из Тобольска за короткое время расширили владения России до татарских земель в верховьях Иртыша, находившихся в 15 днях пути от Тобольска. Татары даже самой крайней волости, Ялинской, начали платить русским дань.

Чем глубже проникали русские в Сибирь, тем дальше уходил хан Кучум от Искера, своей столицы, перемещаясь постепенно на юг. Множество раз битый русскими хан все же не собирался, как и другие преданные ему люди, преклонить голову перед врагом. Он не упускал ни малейшей возможности, чтобы навредить ему. Совершая набеги на татар, попавших в зависимость к русским, Кучум по-прежнему требовал с них ясак. Сидя в Тобольске, трудно было поспеть за ханом, трудно было защитить от него налогоплательщиков. Татары, оказавшиеся между двух огней, если хотели уцелеть, вынуждены были платить дважды - и русским, и Кучуму. Потеря столицы - это еще не конец, и хан не считал себя побежденным. Несмотря на опасности, всюду подстерегавшие его, хан был непреклонен и продолжал беспокоить русских. Как те ни старались обезвредить его, применяя силу и хитрость,- все было напрасно.

Русские историки пишут о хане Кучуме, что это был злой и опасный враг, преследовавший русских, не зная устали^81-1. Для спокойствия людей его следовало уничтожить. Если бы хан вел себя мирно, русские, возможно, не стали бы так упорно рваться к верховьям Иртыша. Чтобы успешнее преследовать Кучума и защищать от него южных татар, Москва велела построить на Иртыше еще один город выше Тобольска, поближе к кочевью хана. В 1594 году царь Федор послал в Сибирь князя Андрея Елецкого, чтобы на месте татарского Ялыма, или где-то рядом, основал город. Царь дал ему 147 пехотинцев. Из Уфы было отправлено 300 башкир, 100 казанских и заинских татар под началом татарина Мамлы Мальцева. Приказано было сначала доставить этих людей в Тобольск, где к ним присоединится Андрей Елецкий. Вмес те с Мамлы поехали четыре боярских сына, под начало каждого было отдано 100 человек. Все четыреста были верхом. Из Казани доставили еще 50 человек во главе с сотенным; из Лаишева - 50 пленных польских казаков также под присмотром сотенного; из Тетюш - 50 польских казаков во главе с сотенным Никитой Куракиным. Прибывшие из Казани, Лаишева и Тетюш - все были на лошадях. Главным над всеми был туре Мамлы. Выходит, конное войско, отправленное в Сибирь под предводительством Мамлы Мальцева, насчитывало 554 человека. Им было велено пробраться в Тобольск сушей через Уфу. Для строительства города Елецкому было велено взять тобольских литовцев, черкесов, 100 всадников во главе с Ропозовым и атаманом Александровым; 100 человек тобольских татар во главе с татарами Баязитом и Байбахты; 300 татар с верховий Иртыша под предводительством татарских туре: 150 человек пеших из тех же мест во главе с князем Андреевым, чтоб было кому грести на лодках; 40 верховых литовцев, черкесов, казаков; 50 верховых тюменских, верхо-турских татар, джейранских татар с берегов озера Андреев; 30 верховых татар с Табуры; 20 кушикских верховых татар; 30 пермских плотников из Тобольска, чтоб строили город; еще 20 плотников под началом князя Баратынского из Перми.

Выходит, Елецкому по пути предстояло набрать 840 человек, 640 из которых представляли собой конные войска, а 200 - пешие. Если сюда добавить войска, присланные под предводительством Мамлы из Казани и Уфы, то получится 1541 человек. Из них 1194 конных и 347 пеших.

Более двух третей этого огромного войска, посланного в Сибирь строить город Тару, состояло из татар и башкир, и меньше трети - из русских: 1030 татар и башкир, и только 511 русских и других.

Когда строительство было завершено, 550 конников Мамлы, 50 конников Баязита, 300 конных и 150 пеших иртышских татар, 50 конных тюменских татар, 50 конных татар с Табуры и кошитов (?) было велено отослать назад. 50 татар во главе с Байбахты были оставлены в городе на зиму.

Хотя в приказе Елецкому было приказано строить новый город на берегу Тары, впадающей в Иртыш справа, допускалась некоторая свобода при выборе места. Елецкий решил, что город лучше будет построить в устье Агарки, впадающей в Иртыш слева. Это на 30 километров ниже устья Тары, на западном берегу Иртыша, в самом центре татарских волостей. Таким образом, город стоит не на. Таре, но название получило то, что было указано в царской грамоте,- Тара. Некоторые ученые полагают, что вначале город стоял на Таре, но был перенесен из-за наводнений. Но они заблуждаются.

Елецкому приказано было построить город в виде квадрата, грани которого имели бы протяженность 300 саженей, и окружить крепостной стеной в 300 саженей шириной и 500 длиной. Однако Елецкий построил город в 42 сажени, а стену в 200 саженей в длину и 150 в ширину. В приказе говорилось, что народы, живущие в верховьях Иртыша, дань отныне должны платить не Тобольску, а Таре. Для этого к приказу была приложена особая грамота с перечнем волостей: "Курдакская волость - там есть туре Хан-Кол, проживает 350 человек; Саргачская волость, в четырех днях пути по Иртышу от Тобольска,- проживает 80 человек, туре Янбыштыр; волость Утыз в восьми днях пути от Тобольска, проживает 15 человек; в двух днях пути от той волости - Тау, хороший человек Ан-Кильды, проживает 10 человек; волость Тукыз, там хороший человек Баеш, проживает три человека; волость Супра (количество людей не указано); волость Ая-лы, там главные есаулы Мамык и Янкильды, проживает 500 человек. От Тобольска до этой волости 15 дней пути".

Дальше в грамоте говорится о том, что если раньше с этих людей взималась лишь половина податей, поскольку другую половину взимал Кучум, то теперь, после окончания строительства города, должно забираться все сполна. В конце перечислены татарские волости и города, которые платили ясак ногайскому мурзе по имени Али. Отныне все это добро должно принадлежать Таре. Волости назывались Тораш и Кирпек, а город - Мирзагали.

В 1594 году строительство Тары завершилось. В 1595 году на место Андрея Елецкого из Москвы прибыл новый воевода Федор Елецкий. Вместе с ним приехал военачальник по имени Андрей Хлопов. Федору Елецкому было дано подробное указание, что и как следует делать по прибытии в Сибирь. Бумага была выдана 10 февраля 1595 года. Она очень длинна и прямого отношения к теме не имеет, а потому мы решили привести из нее лишь некоторые выдержки.

Федор Елецкий должен был: ехать зимой до города Лозьвы; едва реки вскроются, погрузить в лодки съестные припасы и отправиться в Тару; для управления лодками взять в Лозьве войско и в Пилиме этих людей заменить; добравшись до Тары, принять из рук Андрея Елецкого все дела; при сборе податей там, где платят куньими, бобровыми и лисьими шкурами, принимать только очень ценные шкурки куницы и бобра, лису брать только чернобурую, плохие меха не брать вообще, принимая подати, каждую вещь записывать отдельно и внятно; татар, подвластных царю, приходящих в город с податями, подробно допрашивать о Кучуме (что замышляет), а также, если кто расскажет что-нибудь о ногайцах, того очень хорошо накормить-напоить, отпускать назад по-хорошему, не задерживать; если Андрей Елецкий этой зимой в поход на хана Кучума и мурзу Али не ходил, то Федору Елецкому с военным предводителем Василием надлежит обратиться к воеводам Тобольска или Тюмени, попросить, чтобы прислали литовцев, казаков, а также конных татар, дабы учинить расправу над ханом Кучумом и волостями, которые не платят подати царю, а коли состоится поход против хана Кучума, войска отправить под началом Хлопова и Доможирова; о каждом шаге хана Кучума и ногайского мурзы докладывать воеводам Тобольска и Тюмени; если в новый город прибудут торговцы из Бухары и ногайских земель, товары у них покупать, самих очень хорошо охранять; если купцы надумают идти в Тобольск или Тюмень, позволить им, дать в дорогу охрану; о прибытии бухарцев докладывать царю.

Ближе к концу есть такие слова: "Тобольский воевода Федор Ростовский просил у нас, царя Федора Ивановича, 5 пушек, чтобы разгромить хана Кучума, мы отправили их в город Лозьву. Ты, Федор Елецкий, забери эти пушки в Лозьве и доставь в Тару".

За зиму 1595 года, пока Федор Елецкий добирался до Сибири, прежний воевода Тары Андрей Елецкий успел многое. Покончив со строительством города, он узнал, где находится Кучум, и, чтобы получить о нем полные сведения, отправил зимой 1594 года казаков из Тобольска, Тюмени и Пилима, а также 90 татар из Тобольска под началом предводителя Гриши Ясира в верховья Иртыша. На берегу озера Бозык^84-1 русские встретили аяльских татар, ловивших рыбу. Большинство было убито, а 23 человека взято в плен^84-2 и 30 декабря доставлено в Тару. Подвергнув пленников всевозможным пыткам, вынудили рассказать:

"Кучум, увидя, что русские продвигаются вверх по Иртышу и подходят к городу Яла, отправил сына Али за аяльскими татарами. Взяв с собой из Аяльской волости 150 человек, Али повел их вверх по Иртышу в местечко Кара-Атау. Там построили город и зимуют. В городе 50 человек из города Кечкене, а из аяльских татар такие известные люди, как есаулы Мамык и Саедкул, туре Суюндек и Ильгулай. Сами они рыбу ловили для хана Кучума. От хана каждый день приходят нарочные. Все теперь в верховьях Иртыша, в пяти днях ходьбы отсюда, в двух днях от реки Ом, между двумя небольшими реками".

Узнав все это, Елецкий, не мешкая, отправил в Кара-Атау Бориса Доможирова с войском 276 человек, из них 100 стрельцов. В отряде было 60 литовцев из Тобольска, 10 пилимских казаков во главе с атаманом Казариным, 15 пермяков и 7 тобольских татар. Придя в Кара-Атау, это войско внезапно напало на город и захватило его. В плен были взяты предводители аяльских татар - есаулы Мамык и Саедкул, туре Ильгулай с сыном Колкильде. Кроме них, в руках у русских оказались 60 аяльских татар вместе с женами и детьми. Допросив пленных, русские узнали, что в городе живет 200 человек, что 20 из них были приближенными Кучума. Увидев русских, они бежали - все 20 человек, а вместе с ними 90 аяльских татар и 50 человек из города Кечкене. Узнав все это, Доможиров отправил в погоню 70 казаков.

Предав татарский город огню, отряд вернулся в Тару. Как в предыдущем походе, так и в этом, из русских не пострадал ни один человек. За полезную службу Андрею Елецкому, Борису Доможирову, а также их войску царь Федор пожаловал золото и деньги. Награды были отправлены с атаманом Казариным. Поскольку Андрей Елецкий мог не дождаться атамана и выехать в Москву, Казарину было приказано вручить награды князю в пути, если они встретятся. Федору Елецкому надлежало раздать награды войску сразу же, как только атаман Казарин прибудет в Тару. В своей грамоте царь Федор велел новому воеводе с большой осторожностью относиться к Кучуму и ногайцам, смотреть, как бы не навредили городу, выслать людей, чтобы собрали о них сведения. Все, что удастся разведать о Кучуме и ногайцах,- где кочуют, есть ли у хана связь с ногайцами, что задумал, а также какие новые волости перешли в царские владения,- обо всем предписывалось сообщать в Москву. Вскоре после этого прежний воевода Тары Андрей Елецкий весной 1595 года снова собрался напасть на татар. В верховьях Ома, в Барабинской степи жили люди, которые платили ясак хану Кучуму и его сыну мурзе Али. Это не нравилось русским, и они собирались подчинить те народы себе любыми способами - не сдадутся добровольно, будут принуждены силой. За ту зиму это было третье выступление против татар.

От пленных татар Андрей Елецкий узнал, что хан Кучум находится в 20 днях пути от Тары. Учитывая, что одного гарнизона Тары будет недостаточно, он попросил подкрепления у князя Ростовского. Тот срочно выслал 239 человек во главе с Ропозовым. Войско прибыло в Тару и сразу же, 17 марта 1595 года, было отправлено Елецким в поход во главе с Доможировым и Ропозовым. Им было приказано присоединить к России волости Чангула, Лугай, Лиуба, Килем, Тораш, Барма, Кирпек. Волость Чангула была ближе всего к Иртышу, потому и приняла первой удар русского войска. В тех краях жил мурза Чангула, имя которого носила волость. Был там городок Тунус, где жило 40 человек с женами и детьми. Как только русские подошли близко, татары встретили их стрелами. Кое-кто пытался бежать из города, однако войско открыло огонь и убило 17 человек. Городок был взят, мурза с пятью близкими ему людьми оказался в плену. Как и все прежние города, Тунус был ограблен и сожжен. Для устрашения соседних земель военачальники отдали также на разграбление войску городок Лиуба. Русские убили многих из живших там людей. Оставшиеся в живых были сильно перепуганы и поклялись в верности России, обязались платить Таре ясак. Увидев, сколько горя причинили русские этим людям, татары из волости Тораш сами пришли к Доможирову и Ропозову с просьбой взять их под власть России, обложить ясаком и не разорять дома. Волость Кирпек также сдалась без сопротивления. Дальше у русских не было затруднений: люди уже знали о том, как расправились они с непокорными, и сдавались. До Бармы (или Барабы), которая находилась далеко, войска дойти не могли. Начиналась весна, и ходить на лыжах на дальние расстояния было невозможно. Из Лиубы войско вернулось в Тару.

Как только царь узнал об этой удаче, он прислал Федору Елецкому почетную грамоту. Хотя поход был задуман и осуществлен Андреем, его к тому времени в Таре уже не было. Грамота была выслана на имя нового воеводы. В почетной грамоте было написано: "Как только получите эту грамоту, передайте большую нашу благодарность Борису Доможирову и всем, кто принял участие в этом походе, - боярским детям из Тобольска, Тюмени, Тары, атаману, литовцам, казакам, всем, кто был с Борисом Доможировым. За эту их службу мы и впредь станем доверять им важные дела. Пусть и дальше служат нам так же верой и правдой, пусть берегут себя и будут осторожны в новых городах. Пусть неустанно следят за Кучумом и ногайцами, чтоб никому не могли причинить зла, незаметно подступившись к городам. Если народы Прииртышья, с дальних и ближних волостей, сами изъявят желание покориться нам и уплатят дань, надо защитить их от Кучума и ногайцев, чтоб не мстили и не устраивали в их землях погромов. Ежели будут волости, не желающие покориться нам, постарайтесь подчинить". В самом конце царь сообщает, что весной, т.е. в начале 1596 года, пришлет войска, чтобы окончательно расправиться с Кучумом и непокорными волостями.

В исследовании Миллера ничего не сказано о том, что в Бара-бинскую степь в том году были посланы войска, тогда как некоторые историки^86-1 утверждают, будто бы Барабинская степь была завоевана именно в то время.

Насколько завоевательный поход в Барабу был удачен для русских, настолько же трагичен для степных народов. Страх сковал души людей, единение отныне стало невозможно. К Доможирову, когда он возвратился из похода, на поклон пришли мать Мухаммедкула, мурза по имени Чин со всеми своими детьми и внуками - всего 38 человек.

Сколько бы русские ни пытались поладить с ханом Кучумом, он на это не шел, не хотел покориться, не хотел смириться со своим поражением, по-прежнему устраивал кровавые набеги на русских и жестоко карал тех, кто покорился им, - бывших своих подданных. Казалось, победа русских над сибирцами была полной, тут бы и перевести дух, но покоя не было, потому что из всех стычек хан Кучум выходил целым и невредимым.

Во время последнего похода войско царя безжалостно громило и убивало степняков, нанося тем самым невосполнимый урон материальным и моральным силам хана, но сам он оставался на свободе. Зная, как все еще велики были авторитет и влияние Кучума среди татар, русские не могли оставаться спокойными. Вот почему понадобился еще один решающий удар, который должен был погубить хана окончательно.

В 1597 году воевода Федор Елецкий был заменен Степаном Кузьминым. Федор Елецкий пробыл два года, а новый воевода уже в следующем 1598 году был заменен Иваном Масальским. В Тобольске к тому времени тоже появился новый человек - Ефим Буртулин. Князь Масальский сообщил в Москву, что город Тара находится под постоянной угрозой набега со стороны Кучума, что окрестные татары часто подвергаются нападениям. Он сообщал, где находится кочевье хана и предлагал свой план уничтожения его. Как только сообщение Масальского дошло до Москвы, воеводам Тобольска и Тары был отправлен срочный приказ собрать войска и напасть на Кучума. На основании этого приказа войско, состоявшее из 700 русских и 300 татар, во главе с князем Масальским^87-1 выступило из города Тара.

Все, что мы писали до сих пор, взято нами у Миллера, Фишера и Андриевича. Они пишут, что поход начался 9 мая 1598 года. Не сомневаясь в добросовестности Миллера, который в своем труде по истории Сибири каждое слово берет из самых надежных источников, мы в нашем повествовании множество раз, вплоть до этого момента, старались состыковать наше мнение с выводами этого историка. Мы, как и Миллер, по большей части пользовались грамотами и указами русских царей, а потому совпадение наших точек зрения по многим вопросам вполне естественно. Однако что касается последнего похода, написанное Миллером не было взято из документов, потому что имеются грамоты, свидетельствующие об обратном тому, что пишет история. Тут мы никак не можем согласиться с ним и считаем, что должны изложить на это событие совершенно иную точку зрения.

Опираясь на надежные свидетельства, утверждаем, что Степан Кузьмин в 1598 году не был заменен князем Масальским и во время последнего наступления на Кучума оставался воеводой Тары. Это подтверждают бумаги, отправленные из Тары в Москву 20 сентября 1598 года. Из тех же документов неопровержимо явствует, что в Таре Степан Кузьмин был не один, а со своими товарищами Андреем Воейковым и Петром Пиевым. В бумагах, отправленных из Тары в промежутке между 4 сентября и 17 октября, в качестве воевод называются Кузьмин, Воейков и Пиев. А поскольку разгром Кучума произошел в августе этого года, очевидно, что Кузьмин был в это время в Таре. Вот почему историки последних лет считают, что во главе войска стоял не князь Масальский, а Воейков, товарищ Кузьмина^88-1

Все это удалось установить на основании деловых грамот. Вот почему мы настаиваем на этой версии.

Воейков выступил из Тары 4 августа 1598 года. Войско его состояло из 300 казаков, 30 служилых татар, 60 татар-всадников, а также набранных из разных городов трех боярских сыновей, трех атаманов и одного татарина-военачальника, которого звали Черкесом Александровичем, - всего 397 человек. 10 августа, подойдя к Барабинской степи, Воейков отправил одного из боярских сыновей с татарином-военачальником в волость Тораш, чтобы узнать, где теперь может находиться хан Кучум. Вернувшись, они сообщили: хан кочует в долине реки, при нем 500 своих людей и 50 торговцев из Бухары. Русское войско стояло на берегу озера Ык (в Омском округе, длина 12, ширина 8 километров, площадь зеркала воды 96 км²). Получив сведения, командующий войском приказал сниматься с берегов озера и быстрым маршем без остановок двигаться день и ночь, чтобы напасть на хана внезапно. Добравшись 15 августа до озера Обь, он стал дотошно выпытывать у верных ("очень хороших") людей все, что они знали о Кучуме. Татары рассказывали, что из Кара-Су хан отправился к берегам реки Обь, где у него есть посевы хлебов. Высланные на другое утро в разведку казаки, вернувшись, доложили, что татары говорят правду, что хан собирается напасть на Тару, что, кроме своих 500 человек, в окрестностях у него немало сторонников.

Часть своего войска Воейков отправил для уничтожения сторонников хана, а оставшуюся часть повел против самого Кучума. Хан в это время был в трех днях пути от озера Чан^88-2 в лугах Ормын, недалеко от Оби. 20 августа на заре Воейков напал на Кучума. Разыгралась жестокая битва, которая продолжилась до полудня и завершилась победой русских. Хотя в войске Кучума было 500 человек, осилить врага оно не смогло. Причина все та же: татары были безоружны перед русскими.

Битва продлилась недолго, но татар полегло в ней очень много. Большинство были убиты, остальные взяты в плен. Среди погибших были близкие родственники Кучума: Алтын^89-1, сын Канай, оба сына Али, которые были спасены когда-то, бежав с Кучумом, 6 беков, 10 мурз, 5 аталыков, 150 воинов. Этого показалось мало: 100 человек попытались было в лодках переплыть Обь. Воейков приказал расстрелять их. Все утонули в реке. 50 пленников были расстреляны и повешены по приказу командующего^89-2. Из пленников в живых были оставлены лишь родственники хана. Позже они были высланы в Москву. Это были 5 сыновей, 8 жен(?), 8 дочерей хана.

Сыновья:

      Асмнак - 30лет;
      Шаим - 20лет;
      Бипадишах - 8лет;
      Мулла - 4года;
      Комеш - 1год;

Жены и дочери:

Солтаным - старшая жена с дочерью Толынбике, 3 года;

Саедижан с дочерьми Дорерпадишах, 10 лет, и Матур^89-3, 6 лет; Караджан, 3 года;

Джандаулат;

Актолын с дочерью Гульсафат, 14 лет;

Аксорек с дочерью Акханым, 3 года;

Шегляли^89-4 с дочерью Асыфсолтан, 11 лет;

Кубыл;

Чебешан, мать Абульхаера, попавшего в плен к русским 1 августа 1591 года.

Была еще восьмая дочь Кумыз, 14 лет; жена старшего сына ха>на, дочь ногайского бека Динахмета Ханзада с четырехлетним сыном Джансуром; жена второго сына Кучума Каная, дочь ногайского бека Орыса Данай с дочерью Наурузбике.

Из мурз были Динмухаммед с сестрой Лалей; Байтиряк с женой, Тука, Исанкильде, Караяуды^89-5.

О численности пленников в русской истории существуют и другие сведения. Летописи по этому поводу допускают разнобой, что дает историкам повод для разногласий. Я и сам собственной рукой вывел слова: "8 жен Кучума", хотя тут же усомнился в верности их. Мы же знаем, что хан Кучум был вовсе не из тех темных ханов, которые понятия не имели об исламе. Напротив, одной из главнейших целей его жизни было просвещение народа. Такой человек не мог нарушать законы шариата, который позволяет иметь не больше четырех жен. Среди русских историков по этому поводу тоже нет единства. Одни пишут, что жен было восемь, другие - шесть^90-1. В иных летописях сообщается, что их было три и даже две^90-2. Думается, что не все перечисленные здесь женщины были женами, были среди них и наложницы.

Все семейство Кучума оказалось в плену, но сам он спасся и на этот раз. С ним бежал старший сын Али и еще несколько человек. Они поплыли вниз по Оби. Перейдя на противоположный берег, Воейков бросился в погоню за ханом, прочесал лес вдоль реки, но беглецов не было нигде, словно сквозь землю провалились. Некоторые решили, что хан утонул, но он был жив.

Воейков, видя, что одному ему Кучума не найти, решил прибегнуть к помощи саида по имени Толмухаммед. Он велел разыскать хана и убедить его добровольно покориться царю, рассказать, что в таком случае царь будет милостив к нему и поможет. Царь Федор тем временем умер, его место на троне занял Борис Годунов. Воейков велел сказать хану, что царь Борис очень добр. Посылая к хану саида, Воейков думал о том, что после разгрома 20 августа ему ничего не остается, как сдаться на милость победителя. Однако он ошибался.

Толмухаммед, встретив Кучума, передал ему все, что наказал Воейков. Кучум на это ответил: "Я не пошел на поклон к падишаху, как он того хотел в ярлыке своем, а ведь я тогда был совсем здоров. Какая мне теперь нужда идти к нему под меч? Я теперь глух и слеп. Всего лишился. Взяли моего Асманака, который был купцом. Если бы забрали всех сыновей и оставили одного Асманака, я бы еще пожил. А теперь сам я пойду к ногайцам, а сына отправлю в Бухару".

5 октября 1598 года Толмухаммед вернулся к Воейкову и сообщил, что нашел Кучума в двух днях пути от места последней битвы, в лесу, на берегу Оби, что при хане три его сына и 130 татар, а также подробно пересказал все, что слышал от Кучума. Хан рассказал саиду, что был на месте сражения и похоронил своих близких, как послал своих людей в волость Чат к мурзе Кошбахты с просьбой дать коней и одежду, как мурза отозвался на просьбу, прислал коней и шубу, а на другой день пришел сам, однако Кучум, заподозрив Кошбахты в предательстве, не принял его, сел на коня и уехал в верховья Оби.

После этого сведения о Кучуме в книгах по истории самые противоречивые. Пишут, что битва русских с Кучумом в 1598 году была последней, что после этого в русских книгах нет упоминаний о хане как о воине. Даже Карамзин, рассказывая о том, что Кучум сел на коня и уехал, говорит, что в тот момент Кучум навсегда исчез из истории, ушел в небытие^91-1.

Прежде чем приступить к описанию последних дней хана Кучума, думается, будет уместно вспомнить здесь о событии годичной давности - ярлыке хана воеводам города Тары, а также о том, как ответил на этот ярлык царь Федор. Это поможет нам понять, что произошло с Кучумом на закате его жизни. Кучум писал: "Аллах велик, привет боярам от падишаха, свободного человека. Если хотите поладить со мной, спрошу вас прежде: есть ли вам об этом какое-либо указание от вашего падишаха, от белого падишаха? Коли есть, то поговорим, с радостью его послушаем. Только мое желание такое: прошу великого князя отдать мне земли по Иртышу, вас, калгаев, прошу о том же, и еще прошу: верните хотя бы одну. Тогда правы будете. А если не отдадите, слова ваши будут ложью. Требование мое такое: отпустите, прошу, Шаима и двух моих гостей, они были направлены ко мне послами. Вы поймали их. Пусть Аллах будет вам судьей. Из добра послов прошу вернуть воз с пушниной. У меня болят глаза. У послов есть травы и бумага к ним. Вернете мне эти три вещи, правда ваша будет. Если хотите вести со мной переговоры, пришлите Богдана толмача. Хотим договориться с вами. Да будет благословен конец".

Царь Федор прислал ответ на ярлык Кучума. Поскольку царская грамота очень длинна и полна несуразных оборотов, что так свойственно древним текстам, мы не станем воспроизводить ее в точности, перескажем коротко лишь суть. Федор писал: "Уж не думаешь ли ты, что боюсь тебя, что не смогу тебя одолеть, что не хватит у меня для этого войск? Нет, войск и силы у меня очень много, тебя мне жаль. Оттого и не посылаю на тебя войска, что жалею. Я жду, когда сам прибудешь в Москву и предстанешь пред ясным моим взором. Ты и сам знаешь, что тебя ждет, сколько уж лет мотаешься беглецом по степи среди бед и трудностей. Наши люди согнали тебя с трона твоего. Близкий твой родственник Мухаммедкул и сын твой Абульхаер попали к нам в руки, очень много твоих людей приняли смерть от рук наших. Пока войско на тебя не посылаю. Жду, когда сам явишься да покаишься, попросишь милости да поклонишься нам. Много твоих людей пришли к нам на службу. Сын Ильмирзы Джанмирза Юсупов пришел к нам со своими волостями, за то оставим мы ему города и волости. Люди, что были при твоей особе, тоже разбежались от тебя. Кто в Бухару, кто к ногайцам, кто в Казахскую орду. Мы все это видим. Даже если у тебя будет много людей, все равно тебе против нашей силы не устоять. Ты и сам знаешь, какие сильные мусульманские царства были Казань и Астрахань. А вот святой наш незабвенный батюшка Иван Васильевич их завоевал с божьей помощью. Мы же, по милости божьей, удерживаем под нашей властью. Чтоб раздавить тебя, мне довольно слово молвить нашему войску. Однако мы, христианский царь, милостивы и даруем жизнь тем, кто убитым быть достоин. Виновным даруем прощенье. Я готов забыть все твои прежние грехи и простить тебя. Приезжай в Москву. Коли желаешь жить с детьми, будешь жить тут. А тут не захочешь, так уедешь к себе в Сибирь. Я дам тебе прежнее твое царство и сделаю тебя там падишахом. Только сперва покорись нам да в Москву приезжай".

В том же 1597 году сын хана Абульхаер, живший пленником в Москве, с позволения царя Федора написал отцу письмо. Он уговаривал отца покориться царю Федору и приехать в Москву. Писал, что им с Мухаммедкулом очень хорошо живется в России, что падишах дал им города и земли, что очень многие падишахи, покорившись Федору, состоят у него на службе. Однако на Кучума не произвели впечатления ни ярлык Федора, ни ярлык Абульхаера. Он не унизился до того, чтобы свою свободу, которую ценил превыше всего, променять на что-то другое. Как и всякий великий человек, он признавал лишь победу или смерть. Неволе хан предпочел смерть. Его последнее поражение (20 августа 1598 года), когда он лишился всего, было результатом такого выбора.

Побежденный Кучум направился к верховьям Оби. В книгах по истории нет серьезных свидетельств о том, что было с ним после, лишь сбивчивые толки о том, когда и где умер. Обычно русские ученые заканчивали свой рассказ так: "О дальнейшей судьбе Кучума, кроме противоречивых свидетельств сибирских летописей, мы ничего не знаем. Достоверно только то, что он скоро покончил жизнь свою где-то далеко от своего царства^92-1". У Марджани по этому поводу читаем следующее: "Лишившись в 1003 году^92-2 своего государства, захваченного человеком по имени Ермак Тимофеевич, не в силах отстоять даже свою столицу, Кучум хан продал страну России и нашел свой бесславный конец среди башкир"^92-3.

Насколько мне известно, слова Марджани о том, что Кучум продал свою страну России, неверны. Как неверно и то, будто бы хан умер среди башкир.

Нет ни малейшего основания думать, будто хан Кучум мог продать свою землю русским, ибо многие документы свидетельствуют о том, что он был непримиримым противником русских и воевал с Россией до последнего своего дыхания. А что до башкир, то они к тому времени были уже в полной зависимости от России, и Кучум никак не мог укрыться среди них.

По этому поводу существует еще множество версий, однако нашего внимания, пожалуй, достойны две из них. Во-первых, мнение, принятое большинством русских историков. Они пишут, что после последнего своего поражения Кучум ушел к ногайцам, однако те вскоре убили его. Эта версия возникла на основании слов саида Толмухаммеда, который, повидавшись с Кучумом, рассказал Воейкову о дальнейших намерениях хана. Поскольку слова Кучума, сказанные Толмухаммеду, подтверждаются историческими источниками, у нас нет оснований сомневаться в них. Однако я не стал бы доверяться с такой легкостью - не верится, что Кучум пошел к ногайцам, не может быть, чтобы они убили его. Слова Кучума, сказанные Толмухаммеду: "Сам я пойду к ногайцам", хотя и считаются надежным источником, только с какой же это стати откровенничал бы Кучум с человеком, подосланным к нему русскими? Не могу поверить, что хан говорил с Толмухаммедом искренне. Надо принять во внимание и то обстоятельство, что не существовало такого Ногайского ханства, где Кучум мог бы спокойно провести остаток своих дней. К тому же само существование народа, называемого ногайцами, вызывает с точки зрения истории большие сомнения. Вот почему мы не можем принять эту версию.

Вторая из версий - это мнение Абульгази. Ее мы считаем более приемлемой. Историк пишет: "Кучум сорок лет царствовал в туранской земле, прожил много лет. Под конец жизни ослеп. В 1003 году Тору^93-1 вырвали из его рук русские, сам Кучум бежал и затерялся среди мангутов^93-2, там и переселился в лучший из миров". Слова Абульгази не вызывают у нас никакого возражения, нет здесь противоречия и с точки зрения науки. А потому хочется верить, что это и есть истина.

Племя мангутов обитало вблизи Бухары, а потому никакой зависимости от русских не было. Причин сомневаться в справедливости слов Абульгази нет. Мы знаем, что прародиной Кучума были места, близкие к этим, поэтому вполне естественно, что, потеряв в Сибири ханство, умирать он ушел туда, где родился.

Хотя в грамоте царя Михаила Федоровича, направленной воеводе Михаилу Долгорукову 23 февраля 1623 года, и сказано, что Кучум убит в 1598 году, но эти слова нельзя считать верными. Неверно, что Кучум умер в 1598 году. Некоторые историки годом смерти Кучума считают 1601 год. В том году сын Кучума Али стал ханом, исходя из этого, они механически выводят год смерти его отца, очевидно, думая, что престол он унаследовал от отца. Итак, неопровержимых сведений о времени кончины хана у нас нет, а потому мы тоже, подобно многим русским историкам, скажем так: точная дата смерти Кучума нам неизвестна.

Мы уже говорили о том, что все большое семейство Кучума, взятое в плен, было отправлено в Москву. В дорогу они, должно быть, выступили 20 сентября, через месяц после пленения, потому что воевода Тары именно в тот день сообщил царю, что домочадцы Кучума выехали в Москву^94-1.

В январе 1599 года пленники, настрадавшись в пути от издевательств и других трудностей, добрались, наконец, до русской столицы^94-2. Пережив много моральных и материальных унижений, они, спустя какое-то время, были разлучены и сосланы в разные места.

<< Start        < Prev        Next >